Мамочка

Мамочка Я стою перед ней на коленях, оплакивая мамочку и умоляя ее меня простить. Сейчас сюда ворвутся разъяренные служители закона и мне снова будет больно - также больно, как когда отец в бессилии порол меня жестким армейским ремнем, прежде чем навсегда от меня отказался. Я до сих пор помню его изуродованное гневом лицо, когда он нашел нашу собаку задушенной на полу гостиной. - Мы же просто играли, папочка! - удар, обжигающая боль. - Я думал, что ей весело! - ещё удар. - Но она так забавно дёргала лапками! - град ударов. Отец выходит из комнаты, тяжело дыша. Я лежу на полу, обхватив руками колени и пытаясь быть стойким. Я знаю, что не должен плакать, но рыдания сами вырываются из груди... Скоро я останусь один и больше никогда не увижу родительский дом. - Я так несчастен, - говорю я ей, разрезая веревки на ее запястьях и отклеивая скотч со рта. - Ты же понимаешь, что я несчастен? Скажи, что ты понимаешь! Она кивает и я отхожу в сторону, бросив нож к ее ногам. Точно также, как отец бросил меня в приемнике психоневрологического диспансера. Точно также, как я бросил свою никчемную жизнь к ногам мамочки. Она неспешно поднимается и, отойдя от меня на пару шагов, достает пистолет. - Замри, подонок. Без глупостей. Сделаешь хоть один шаг и пеняй на себя, - стальной тон полицейского приказа ранит больнее, чем отцовские удары в детстве, но я уже принял решение. Она единственная, кто может выслушать мою историю, а мамочка, облаченная в белое, никогда за мной не придет. Когда я увидел ее, оживленно дискутирующую со следователями, я уже знал, чем все закончится. Строгая женщина в полицейской форме и с собранной в пучок копной светлых волос - она была так похожа на мамочку и так прекрасна... Сидя в своей импровизированной засаде и наблюдая за ней в бинокль, я думал о том, что она идеально подошла бы для моих целей, тем более что повод подойти к ней мне даже не нужно было придумывать специально - достаточно было пообещать ей предоставить сведения по тому делу об убийстве, над которым она сейчас работала. Тщеславие часто побеждает осторожность, и я знал, что этот случай не станет исключением. Блики стальных наручников на поясе моей потенциальной жертвы напомнили мне об игре солнечных лучей на синей глади пруда в тот последний день, когда мы с мамочкой отдыхали в саду, и решение было принято. О, мамочка... Что заставило тебя так поступить? Зачем ты ушла? Неужели я так никогда этого и не узнаю? Как я одинок, мамочка. Как я несчастен. - Ты не дашь мне закурить? - голос эхом отскакивает от железных стен амбара. - Дай мне сигарету и включи диктофон. Время уходит. Я должен обо всем рассказать. Она кивает и, не опуская пистолет, кладет между нами диктофон. Следом летят пачка сигарет и зажигалка. Я не знаю, сколько времени потребуется полицейскому патрулю, чтобы добраться в эту глушь, а посему стараюсь быть максимально кратким. - В тот день я был опьянён ощущением присутствия. С самого утра оно было разлито в воздухе, как горький мед, и я понял, что мамочка скоро вернется за мной. Я помылся, гладко выбрил лицо, надел свой лучший костюм и принялся ждать. К обеду я был уже настолько пьян, что больше не мог быть собой в полной мере, и тогда мамочка впервые за все эти годы заговорила со мной. Я слышал ее голос также ясно, как сейчас слышу твое дыхание. Ее голос раскатами грома раздавался в моей голове и я знал, что больше не буду покинут! Сделав затяжку, я уселся на пол и захохотал. Я чувствовал себя победителем, хотя так и не сумел победить. - Ты, наверное, спросишь, кто такая мамочка и почему она управляет мной, а она действительно мной управляет - через символы, знаки и сны, и теперь, когда пришло время, может даже говорить в моей голове. Когда-то она была человеком и оберегала меня от опасностей. Отец выбросил меня из дома вместе с трупом собаки, которую я нечаянно придушил, и я бы, конечно, умер от отчаяния там, куда меня поместили, если бы не она. Я чувствую, что патруль уже скоро будет здесь, поэтому стараюсь успеть. - Ангел, воплотившийся в теле. Она ухаживала за мной больше, чем за другими детьми, и подарила мне маленького жирафа Йосю - мой талисман, мою любимую мягкую игрушку, которая говорила со мной по ночам и была моей совестью. Обнимая Йосю, я чувствовал, что моя темная, мерзкая часть, которая придушила отцовского пса, отступает и уползает в глубокую тень, уступая место моей светлой составляющей, и верил в то, что однажды свет во мне победит и мы с мамочкой уедем жить к морю. Вместе. Но потом... Я вспомнил о том, что они сделали с Йосей, и к горлу подступил ком. На миг мне показалось, что моя мрачная половина вновь тянет свои липкие пальцы к горлу моей светлой части, но серебряный жираф, висевший на шее моей несбывшейся жертвы, вновь не дал мне сдаться. "Не сдавайся, борись!", непрестанно твердил он, пока я, катаясь по полу, пытался победить свою внутреннюю тьму. "Ты лучше, чем ты думаешь". Черные пальцы противного монстра скрываются в тенистом лесу моей души. "Я люблю тебя". Над горизонтом вновь восходит солнце. Я снова готов говорить, но слышу звуки сирен. Я должен торопится. - Когда мамочку нашли повешенной, они убили Йосю. Дрянные ублюдки, они распороли ему брюхо и раскидали по комнате его кишки, крича что-то про снег. Я же сидел, забившись в угол, и наблюдал за тем, как умирает моя совесть и как невыразительные стены комнаты окрашиваются в тревожный красный цвет. Звуки проклятых сирен приближаются, но я вижу сочувствие в ее глазах. Я должен продолжать хотя бы ради этого. - Я провел несколько лет в заточении. Таблетки и капельницы, унижения и электрошок... Больше не было маленького жирафа, чтобы спасти мою душу. Больше не было моей мамочки и мечты переехать к морю. Они отобрали у меня всё, кроме надежды, и тогда я закопал ее на дне своей души, чтобы в один прекрасный день она расцвела прекрасной розой возрождения. И это случилось. Я слышу хруст гравия под шинами полицейских внедорожников. - Не бойся, - она уверенным шагом идёт ко входу в амбар. - Я попрошу их подождать снаружи. Продолжай. По моим щекам катятся слезы. Ей небезразлична моя судьба, хотя ещё недавно она считала меня подонком. Неужели же свет во мне побеждает? Серебряный жираф подмигивает мне с ее шеи и я знаю, что пока она рядом, я не буду брошен. - Мамочка велела мне найти тело. Хорошее, твердое тело, которое я мог бы освободить от лишнего присутствия и в которое она могла бы войти, чтобы снова гулять со мной среди цветов. Она сказала, что если я найду подходящее тело, то она сразу же его займет и мы уедем к морю, как и планировали. Я был очень напуган, но мамочка велела выпустить наружу свою темную часть, чтобы она выполнила ее указание. Сказала, что сама разберется с ней, когда придет, и я не мог ей не поверить. Мамочка никогда не обманывала меня. Я очень ждал мамочку. Ты меня понимаешь? Она кивает и просит кого-то, кто сейчас находится снаружи, немного подождать. Говорит, что потом все объяснит. Диктофон продолжает записывать мою исповедь и серебряный жираф улыбается мне откуда-то из моих мыслей. - Не дай им сделать мне больно. Я знаю, что ты добрая. Такая же добрая, как мамочка. Она вновь кивает и я продолжаю рассказ: - Ты была не первой, чье тело я счёл пригодным для вселения мамочки, но ты бы подошла на эту роль куда лучше. Когда я писал тебе письмо с приглашением на ужин, я уже знал, что не смогу тебя убить. Знал, что всё тебе расскажу, но все же я не мог не попробовать. Я подсыпал снотворное в твой бокал и привез тебя сюда, и уже готов был перерезать тебе глотку, когда твой талисман внезапно заговорил со мной. Мой маленький жираф Йося. Мой единственный друг. Я так счастлив, что он переродился... Я уткнулся лицом в колени и горькие рыдания, такие же, как после побоев в последний день в родительском доме, вырвались из моей груди. Йося снова был жив, но теперь оберегал совсем другого человека. Внезапно я почувствовал тепло человеческой руки у себя на плече. - На, держи, - раздался тихий голос у меня над ухом. - Кажется, это твое. Она сидела на корточках рядом со мной, протягивая мне маленького серебряного жирафа. - Все хорошо, - повторяла она. - Ты больше не будешь один. Йося вернулся. Я взял у нее подвеску и крепко сжал ее в кулаке. - Теперь твоя светлая часть станет еще сильнее, - сказала она с улыбкой. - Но все же, что там с убийством? Я словно бы упал обратно в сочную грязь с тех розовых небес, на которые она меня вознесла. - Ты обещал, что предоставишь мне сведения об убийце той девчонки в парке. Мне очень важно раскрыть это дело. Тщеславие всегда побеждает - этот раз не стал исключением. - Больше не принимай приглашения от незнакомцев, ладно? - я захохотал, но быстро взял себя в руки. - Девчонка была моей первой пробой, первым телом, которое я решил освободить от постороннего присутствия ради мамочки. Я случайно наткнулся на нее в парке и задушил ремнём от своей сумки, но ее тело оказалось непригодным для моих целей. Слишком рыхлое... Слишком белое... В любом случае, полиция нашла его быстрее, чем мамочка, и теперь моя мамочка никогда ко мне не вернётся. Она с пониманием кивнула и помахала кому-то рукой. В амбар вошли крепкие мужчины в форме и направились в мою сторону. Щелчок наручников возвестил конец моей личной истории, однако история той, что так напоминала мне мамочку и возродила моего старого друга, была далека от завершения. Покрепче сжав в ладони серебряный талисман, я подумал, что мог бы сделать для нее больше, чем уже сделал. Мог бы, но хотел ли я? Уже стоя в наручниках перед полицейским внедорожником, я все же решился на последнее, самое главное признание. - Ты ещё не выключила диктофон? - получив отрицательный ответ, я продолжил: - Это я убил мамочку. Моя темная часть убила ее. Я не хотел. Я думал, мы просто играем. #майя_эберт